Стая - Страница 62

По-видимому, нет. Его насторожили не медузы. Его насторожила взаимосвязь. Если она есть.

На следующее утро Ольсен с утра заглянул к нему в кабинет.

— Ну, как тебе это понравится? Одна печальная весть за другой. Слышал новости?

— Ты имеешь в виду пропавшие лодки? Я, кстати, хотел тебя о них спросить.

— Только если дашь кофе, — сказал он, с любопытством озираясь. Любопытство было одной из основных черт Ольсена — в равной степени полезной и докучливой.

— Кофе в соседней комнате, — сказал Йохансон. Ольсен выглянул в секретарскую и громко потребовал себе кофе. Потом сел и продолжал разглядывать кабинет. Вошла секретарша, со стуком поставила перед ним чашку кофе и окинула его уничтожительным взглядом.

— Чего это она? — с недоумением спросил Ольсен, когда она вышла.

— Я наливаю себе кофе сам, — посмеиваясь, сказал Йохансон. — Там всё наготове: кофейник, молоко, сахар, чашки.

— Ну, какая чувствительная дама! Сожалею. В другой раз принесу ей домашний кекс. Моя жена печёт замечательные кексы. — Ольсен шумно прихлебнул. — Ну, так ты слышал новости?

— Да, в машине.

— Десять минут назад было экстренное спецсообщение по CNN. У меня в кабинете есть маленький телевизор. — Ольсен подался вперёд. Верхний свет отразился в его намечающейся лысине. — У берегов Японии взорвался и затонул газовый танкер. В то же самое время в Малаккском проливе столкнулись два контейнеровоза и фрегат. Один из контейнеровозов тонет, другой на плаву, а фрегат горит.

— О, боже мой. — Йохансон грел руки о свою чашку. — Но что касается Малаккского пролива, то странно, что там этого раньше не случилось.

Три пролива конкурировали в борьбе за звание самого оживлённого морского коридора — Ла-Манш, Гибралтар и Малаккский, часть морского пути из Европы в Юго-Восточную Азию и Японию. Через один только Малаккский пролив за день проходило по 600 больших танкеров и грузовых судов. А в иные дни — до 2000 кораблей, хотя ширина его в самом узком месте не больше двадцати семи километров. Индия и Малайзия настаивали на том, чтобы танкеры проходили южнее по проливу Ломбок, но их никто не хотел слышать. Окольный путь снижал прибыль.

— Кто-нибудь знает, из-за чего они столкнулись?

— Нет. Прошло всего несколько минут.

— Ужасно. — Йохансон отпил глоток. — Так что там с исчезновением лодок?

Ольсен подался вперёд и понизил голос.

— Судя по всему, у Южной Америки уже давно исчезают пловцы и рыбацкие лодки. Со стороны Тихого океана. А началось, пожалуй, с Перу. Сперва исчез один рыбак, его лодку нашли спустя несколько дней. Она плавала в открытом море, плетёная тростниковая лодка. Думали, его смыло волной, но погода стояла совершенно тихая. Потом такие же случаи пошли один за другим. В конце концов, исчез небольшой траулер.

— Почему же про всё это ничего не было слышно?

Ольсен развёл руками.

— Об этом не любят трезвонить. Для них слишком важен туризм. И потом, ведь всё это происходит где-то в дальних краях, где живут темнокожие черноволосые люди, которые для нас все на одно лицо.

— Но о медузах-то они сообщают, а ведь это тоже в дальних краях.

— Ой, я тебя умоляю! Это же разные вещи. Тут же погибли американские туристы, немец и ещё несколько белых. А теперь у берегов Чили исчезла норвежская семья. Они вышли в море порыбачить. Раз — и нету! Норвежцы, боже правый, полноценные белые люди, об этом как же не сообщить?!

— Ну хорошо, я понял. — Йохансон откинулся на спинку стула. — И что, не было никаких радиограмм?

— Нет, дорогой Шерлок Холмс. Ведь у большинства исчезнувших лодок весь бортовой хай-тек исчерпывается подвесным мотором.

— И не было никакого шторма?

— Ничего, что могло бы опрокинуть лодку.

— А что происходит у берегов Западной Канады?

— Ты про корабли, которые якобы столкнулись? Понятия не имею. Вроде бы их с горя потопили киты. Мир причудлив и страшен, да и ты со своими расспросами представляешь для меня загадку. Дай мне ещё кофе… нет, стой, я сам налью.

Ольсен засел в кабинете Йохансона плотно, как домовый гриб. Когда он вдоволь напился кофе и наконец ушёл, до лекции Йохансона оставалось несколько минут.

Он позвонил Лунд.

— Скауген связался с другими компаниями, ведущими нефтеразведку, — сказала она. — По всему миру. Он хочет знать, не сталкивались ли они со сходным феноменом.

— С червями?

— Да. Он подозревает, что азиаты знают про эту живность не меньше нашего.

— Откуда?

— Сам же говорил, Азия пытается разрабатывать гидрат метана, тебе об этом в Киле сказали. Скауген решил закинуть пробный шар.

Сама по себе идея неплохая, подумал Йохансон. Если полихеты действительно так падки до гидрата, они должны появиться всюду, где человек со своей стороны рвётся к метану.

— Вряд ли азиаты станут распускать язык, — сказал он. — Они не глупее его.

Лунд примолкла.

— Ты хочешь сказать, Скауген бы тоже скрыл от них?

— Ну… — Йохансон подыскивал подходящее слово. — Я не хочу вас ни в чём обвинять, но допустим, что кому-то придёт в голову форсировать строительство подводной фабрики, хоть там и копошатся какие-то неведомые твари.

— Мы не сделаем этого.

— Я же сказал: допустим.

— Ты же слышал, Скауген последовал твоему совету.

— Это делает ему честь. Но ведь на кон поставлены огромные деньги, разве не так? И тогда рискнувшие будут отпираться до конца: какие такие черви? Ничего про них не знаем, ничего не видели.

— Чтобы, невзирая ни на что, строить?

— Да, а чего опасаться? Если что случится, можно будет прищучить кого-нибудь за технические недоработки, но никак не за животных, пожирающих метан. Кто сможет задним числом доказать, что на червей наткнулись ещё до начала работ?