Стая - Страница 245

245

— Джек, — сказала Ли, и это прозвучало, как «сидеть!» или «место!».

— Эта идиотская программа контакта…

— Джек, заткнитесь! Мне нужны не ссоры, а результаты. Итак, у кого в этом зале есть результаты?

— У нас, — жёлчно ответила Кроув. — Ядро второго сигнала — формула: вода. HO. Что означает всё остальное, мы тоже скоро выясним, если только никто не будет стоять у нас над душой!

— Мы тоже немного продвинулись, — начала Уивер.

— И мы! — перебил её Рубин. — Мы сделали большой шаг вперёд, благодаря… э-э… активному вкладу Сигура и Сью. — Он закашлялся. Его голосовые связки всё ещё были не в порядке. — Может, ты расскажешь, Сью?

— Зачем ты перебиваешь людей, — шикнула на него Оливейра. И вслух сказала: — Мы экстрагировали феромон, который приводит клетки к слиянию.

Она поставила на стол герметично закрытую мензурку с прозрачной жидкостью.

— Мы его расшифровали и теперь можем производить. Рецепт поразительно прост. Как именно они входят с его помощью в контакт, пока нельзя сказать, так же как неизвестно, кто или что инициирует слияние. Но, допустим, есть некий побудитель — для простоты назовём его королевой, — тогда остаётся выяснить, как многие миллиарды свободно парящих одноклеточных, не имея глаз и ушей, скликаются в одно место. Для этого и служит феромон — как сигнал: сливаемся! На коротком расстоянии он действует превосходно. Нам пока неясно, как слившиеся клетки общаются между собой. В нейронном компьютере или в человеческом мозгу всегда используются вещества-посыльные, лиганды. Если одна клетка хочет о чём-то проинформировать другую, она посылает сообщение. А у той, как во всяком приличном доме, есть дверь и звонок — научно выражаясь, рецептор. Лиганды звонят, звонок передаётся внутрь клетки и обогащает геном новой информацией.

Она сделала паузу.

— Судя по всему, микроорганизмы в танке так и связываются: через лиганды и рецепторы. Каждая клетка выдаёт целое облако душистых молекул, а рецепторов у неё тоже много — около 200 000. Ими она принимает феромоны и стыкуется с коллективом. 200 000 звонков, чтобы обменяться информацией с соседними клетками, — это нечто. Процесс слияния происходит как эстафета: клетка принимает феромон от коллектива и присоединяется к соседним клеткам. В момент присоединения она сама продуцирует феромоны, чтобы просигналить следующим клеткам, и так далее. Чтобы лучше всё понять, забежим немного вперёд и предположим, что клетки, которые мы исследовали, и являются нашими врагами Ирр. Что нам сразу бросилось в глаза — клетки располагают не просто рецепторами, а рецепторными парами. Мы долго ломали голову, для чего это. А это связано с сохранением здоровья коллектива. Один рецептор — универсальный — узнаёт: я есть Ирр. Парный ему — специальный — рецептор говорит: я есть здоровый Ирр с неповреждённой ДНК и гожусь для коллектива.

— А одним рецептором это нельзя проделать? — спросил Шанкар.

— Видимо, нет. — Оливейра задумалась. — Это очень умная система. По нашей модели, отдельную Ирр-клетку можно представить в виде солдатского лагеря, обнесённого защитным валом. Приближается снаружи солдат, своей униформой он сигнализирует: я ваш. Но мы видели достаточно военных фильмов и знаем, что униформу может надеть и враг. Если он войдёт в лагерь, то может всех перестрелять. Поэтому он должен дополнительно знать пароль. Я всё правильно описываю, Сэл?

— Безупречно, — кивнул Пик.

— Тогда я спокойна. Итак, если два Ирр слились вместе, происходит следующее: уже слитый с коллективом Ирр производит молекулу запаха, феромон. Через этот феромон клетки цепляются своим универсальным рецептором и инициируют первичное соединение. Опознавательный шаг «я есть Ирр» состоялся. И всё бы хорошо, но есть больные Ирр с дефектной ДНК. Наш враг — это коллективный организм, который постоянно развивается и совершенствуется, поэтому он вынужден отбраковывать плохие клетки, неспособные к развитию. Фокус, кажется, в том, что универсальный рецептор есть у всех клеток, а специальный рецептор могут образовать только здоровые и способные к развитию клетки. У больного Ирр этого рецептора нет. И тут происходит чудо, которое должно внушать нам страх. Дефективный Ирр не знает пароля. Он не будет допущен к слиянию, его отторгнут. Мало того — Ирр одноклеточные и, как все одноклеточные, размножаются делением. Естественно, вид, который постоянно развивается, не может допустить, чтобы возникла вторая популяция, дефективная, поэтому они препятствуют размножению дефектных клеток. В этом месте феромон берёт на себя двойную функцию. При отторжении он повисает на универсальном рецепторе дефектного Ирр и превращается в быстродействующий яд. Он осуществляет запрограммированную смерть клетки — феномен, который обычно у одноклеточных не встречается. Дефектная клетка мгновенно погибает.

— А как вы узнаёте, что клетка мёртвая? — спросил Пик.

— У неё прекращается обмен веществ. Мёртвый Ирр больше не светится. Свечение для Ирр — биохимическая необходимость. Известный нам пример даёт медуза аэквория. Чтобы светиться, она продуцирует феромон. Тут всё проистекает похожим образом: при выделении аромата клетка светится, а сильные разряды, молнии, означают особенно активные биохимические реакции в соединении клеток. Если Ирр светятся, значит, они общаются и думают. Когда они умирают, свечение прекращается.

Оливейра обвела взглядом присутствующих.

— Я скажу вам, что внушает нам во всём этом страх. Если Ирр здоров и обладает неповреждённой парой рецепторов, феромон приводит к его слиянию. Если у него нет специального рецептора, феромон убивает его. Вид, который так функционирует, видит смерть другими глазами, чем человек. Для Ирр-общества смерть — дело первейшей необходимости. Ирр не пришло бы в голову пощадить дефективного члена. С их точки зрения, это было бы необъяснимым идиотизмом. На угрозу коллективу Ирр реагируют логикой смерти. Нет мольбы о пощаде, нет сострадания, нет исключений, равно как и логика умерщвления не содержит в себе ничего чудовищного. Следовательно, Ирр не поймут, почему они должны нас пощадить, ведь мы представляем для них конкретную угрозу.

245