Стая - Страница 243

243

Но к формуле воды Ирр прицепили и другие данные. Компьютер считал в бешеном темпе, и постепенно начинало проясняться, что бы это могло быть.

— Может, географическая карта, — сказала Кроув.

— Морского дна?

— Нет. Это означало бы, что они живут на дне моря. Но их жизненным пространством является скорее свободная вода. Гомогенная, во все стороны равная.

Шанкар размышлял.

— Может, тут состав? Минеральные вещества, кислоты, основания, и так далее.

— Они не везде одинаковы, — кивнула Кроув. — В первый раз они послали нам картинку, составленную из двух математических результатов. Это же несравнимо сложнее. Но думаю, что и здесь картинка.

* * *

Joint Intelligence Center

Уивер нашла Эневека за компьютером. По экрану плавали виртуальные одноклеточные, но ей показалось, что он не особенно всматривается в них.

— Мне очень жаль, что твоя подруга погибла, — тихо сказала она.

— Знаешь, что странно? — хрипло сказал Эневек. — Что меня это так зацепило. Обычно смерть меня не впечатляет. В последний раз я плакал, когда умерла моя мать. А умер отец — и я даже горевать не мог. Ты знаешь эту историю. Но Лисия? Боже мой. У меня не было на её счёт никаких видов. Студентка, которая меня только раздражала, пока я к ней просто не притерпелся.

Уивер робко коснулась его плеча. Пальцы Эневека погладили её руку.

— Твоя программа, кстати, функционирует, — сказал он.

— Это значит, им в лаборатории осталось только соответственно перекроить биологию.

— Да. Но ведь это пока остаётся гипотезой.

Они снабдили виртуальных одноклеточных обучаемой ДНК, которая была в состоянии постоянно мутировать. По сути, каждая отдельная клетка в соответствии с этой моделью представляла собой маленький автаркический компьютер, который постоянно переписывал свою программу. Любая новая информация изменяла структуру генома. Когда изменённые клетки сливались с другими, они передавали свою информацию дальше — и соответственно изменялась ДНК остальных. Таким образом коллектив не только постоянно учился, — слияние обеспечивало ему постоянное равенство информации. Каждое новое знание одноклеточного обогащало общий опыт коллектива.

Эта мысль была революционной. Она могла бы означать, что знание передаётся по наследству. Обсудив её с Йохансоном, Оливейра и Рубиным, они растерялись ещё больше, поскольку идея содержала большую загвоздку.

* * *

Контрольное помещение

— Если ДНК мутирует, это приводит к изменению генетической информации, — объяснял Рубин. — А это готовит всем живым существам большие проблемы.

Посреди разбора тестов он вдруг смылся из лаборатории, — якобы снова у него начался приступ мигрени. Под этим предлогом он оказался в секретном контрольном помещении вместе с Ли, Пиком и Вандербильтом. Они прошлись по протоколам прослушивания. Естественно, каждый в этом помещении знал о программе, которую создали Эневек с Уивер, а также об их теории. Но без Рубина они не знали, как к ней подступиться.

— Организм настроен на исправную ДНК, — сказал Рубин. — Иначе он заболевает, либо его потомство рождается больным. Радиоактивное облучение, например, вызывает в ДНК непоправимые повреждения, — в итоге рождаются мутанты или люди заболевают раком.

— А как же с эволюционным развитием? — спросил Вандербильт. — Если мы развились из обезьяны в человека, значит, ДНК не оставалась всегда одинаковой.

— Правильно, но эволюция идёт на протяжении длительного времени. И она выбирает тех, у кого естественная норма мутации приводит к лучшему приспособлению. Природа многое отбраковала. Однако между генетическим изменением и отбраковкой находится ещё одно звено: ремонт. Вспомните о солнечном загаре. Солнечный свет изменяет клетки верхнего слоя кожи, это приводит к мутации ДНК. Мы становимся коричневыми, и если сгорим, то кожа отторгнет разрушенные клетки. В другом случае она их ремонтирует. Без ремонта мы были бы нежизнеспособны. Нас расшатывали бы самые мелкие мутации, никакая рана не заживала бы, никакая болезнь не излечивалась.

— Понятно, — сказала Ли. — Но как это выглядит у одноклеточных?

— Точно так же, — сказал Рубин. — Если ДНК мутирует, её нужно ремонтировать. Понимаете, такие клетки размножаются делением. Если ДНК не починить, вид не будет стабильным. Какие клетки ни возьми, природа заинтересована держать мутационную норму на приемлемом уровне. Ну, а теперь о загвоздке в теории Эневека. Геном всегда чинится целиком, по всей длине. Представьте себе ремонтные энзимы в виде полицейского патруля, который прочёсывает ДНК по всей длине на предмет неполадок. Как только находит повреждённое место, начинает чинить. Информация, которая является исходным, правильным состоянием, остаётся под охраной. Во время патрулирования они сразу узнают, где ген первоначальный, а где изменённый. Это как если бы вы учили ребёнка говорить. Едва он выучит слово, как тут же появятся ремонтные энзимы и перепрограммируют мозг назад, в оригинальное состояние, то есть в состояние незнания. Овладевание знанием невозможно.

— Тогда теория Эневека — ахинея, — констатировала Ли. — Она может функционировать только в том случае, если изменения ДНК одноклеточного будут сохраняться.

— С одной стороны, да, любая новая информация рассматривается ремонтным энзимом как повреждение, и геном быстренько чинится. Назад, к нулю, так сказать.

— Я подозреваю, — усмехнулся Вандербильт, — что сейчас последует «с другой стороны».

243