Стая - Страница 226

226

— Человеческий мозг развился в природном окружении, а не в машинном, — сказала Делавэр. — Наша духовная эволюция длилась два миллиона лет в теснейшем контакте с природой. Может быть, правила выживания внедрены в нас генетически, ведь цивилизация занимает лишь крошечную долю нашей общей эволюционной истории. Неужто вы правда думаете, что если ваш отец и дед жили исключительно в городе, то вся архаичная информация в вашем мозгу стёрлась? Почему мы боимся крошечных, ползающих в траве насекомых? Почему у вас отвращение к паукам? Потому что человечество выжило в эволюционной истории благодаря этому отвращению и страху: человек реже попадал в опасность и мог произвести больше потомства. Вот и всё. Я права, Джек?

Вандербильт перевёл взгляд на Эневека:

— И какое это имеет отношение к Ирр?

— Они, может, похожи на пауков, — ответил Эневек. — Фу, гадость! Так что не рассказывайте нам сказки о своей объективности. До тех пор, пока мы питаем отвращение к Ирр, к этому студню, к этим одноклеточным, мы ничего не узнаем о способе их мышления. Мы будем только стараться уничтожить этих чужеродных, чтобы по ночам они не заползали в наши пещеры и не крали наших детей.

Немного в сторонке в темноте стоял Йохансон и пытался в деталях вспомнить минувшую ночь. И тут к нему подошла Ли, протягивая бокал красного вина.

— А я думал, у нас безалкогольная вечеринка, — удивился Йохансон.

— Так оно и есть. — Она чокнулась с ним. — Но не догматичная. Я принимаю во внимание предпочтения моих гостей.

Йохансон попробовал. Вино оказалось хорошим. Марочным.

— Что вы за человек, генерал? — спросил он.

— Зовите меня Джуд. Так меня зовут все, кто не обязан стоять передо мной навытяжку.

— Я не могу понять вас, Джуд.

— А в чём проблема?

— Я вам не доверяю.

Ли улыбнулась, забавляясь, и выпила.

— Это взаимно, Сигур. Что было с вами прошлой ночью? Вы пытались мне внушить, что якобы ничего не помните.

— Я совершенно ничего не помню.

— А что вы делали так поздно в ангаре?

— Вышел расслабиться.

— Но вы уже расслабились с Оливейра.

— Да, приходится время от времени, когда много работаешь.

— М-м. — Ли взглянула мимо него на море. — А вы помните, о чём с ней говорили?

— О работе.

— И больше ни о чём?

Йохансон посмотрел на неё:

— Что вы, собственно, хотите, Джуд?

— Хочу преодолеть этот кризис. А вы?

— Не знаю, одинаково ли мы это видим, — сказал Йохансон, немного помедлив. — А что останется, когда кризис минует?

— Наши ценности. Ценности нашего общества.

— Вы имеете в виду человеческое общество? Или американское?

Она повернула к нему голову. Голубые глаза на её красивом азиатском лице светились.

— А разве это не одно и то же?

Кроув вошла в раж, чувствуя поддержку Оливейра. Вокруг них собралась самая большая группа. Пик и Бьюкенен были в обороне, но если Пик становился всё задумчивее, то Бьюкенен уже кипел от гнева.

— Мы не убедительный результат некоего высшего развития природы, — говорила Кроув. — Человек — продукт случайности. С Землёй столкнулся огромный метеорит, и динозавры вымерли. Без этого события Землю населяли бы сегодня разумные завроиды или какие-нибудь другие разумные животные. Мы возникли из природной случайности, а не из закономерности. С тех пор как кембрийская эволюция создала первое многоклеточное, из миллионов мыслимых путей развития человек мог появиться только на одном.

— Но люди завоевали планету, — настаивал Бьюкенен. — Хотите вы этого или нет.

— Вы уверены? В настоящий момент ею владеют Ирр. Вернитесь в реальность, мы всего лишь маленькая группа из вида млекопитающих, и эту группу никак нельзя считать вершиной эволюции. Самые успешные млекопитающие — летучие мыши, крысы и антилопы. Мы не последний отрезок земной истории, мы не венец творения, а лишь его частица. Какое-то время может быть отмечено увеличением телесной и духовной сложности у одного из видов этой планеты, но в целом не просматривается никакой тенденции и уж тем более никакого прогресса. В целом жизнь не имеет вектора в направлении прогресса. Она привносит в экологическое пространство элемент сложности, но в то же время сохраняет и простые формы бактерий вот уже три миллиарда лет. У жизни нет причин желать какого-то улучшения.

— А как же согласовать то, что вы говорите, с планом Божественного творения? — спросил Бьюкенен почти с угрозой.

— Если Бог есть и если он разумный Бог, то он и устроил всё так, как я изобразила. И мы — вовсе не шедевр его мастерства, а лишь вариант, который выживет только в том случае, если осознает свою роль в качестве варианта.

— А что человек создан по его образу и подобию? Вы и это хотите оспорить?

— Вы такой упёртый, что даже не рассматриваете возможность, что это Ирр созданы по его образу и подобию?

Бьюкенен сверкнул глазами. Кроув не дала ему возможности ответить, выдохнув в его сторону облако сигаретного дыма:

— Но эта дискуссия устарела, дорогой друг. По какому ещё плану Бог мог создать свою избранную расу, как не по самому лучшему? Согласна, люди сравнительно крупные существа. Но разве большое тело обязательно лучшее тело? Некоторые виды в ходе естественного отбора действительно становятся всё крупнее, но большинство хороши именно маленькими. Во времена массового вымирания маленькие виды выживают лучше, а большие исчезают каждые несколько миллионов лет, эволюция снова устанавливает границу размеров, потом снова начинается рост — до следующего метеорита. Бух! Вот вам и план Божественного творения!

226